СОДЕРЖАНИЕ
М. Альтман. Иван Гаврилович Прыжов и его литературное наследие..........   3
ЮРОДИВЫЕ И КЛИКУШИ
26 московских пророков, юродивых, дур и дураков.........  14
Углицкие юродивые и предсказатели..........62
«Двадцать шесть московских юродивых, пророков, дур
и дураков» [Авторецензия]..."........... 63
Русские кликуши............ 69
ОЧЕРКИ ПО ИСТОРИИ НИЩЕНСТВА
Нищие на святой Руси........... 99
Нищенство.............. 151
ОЧЕРКИ ПО ИСТОРИИ КАБАЧЕСТВА
Наша общественная жизнь........... 163
Кабацкие целовальники ......... 168
Городские пьяницы ............. I75
Корчма............180
БЫТ РУССКОГО НАРОДА
Из деревни.............. 188
Из-под Новинского, что в Москве............ 198
Он и она............ 202
Купец-лавочник........... 209
Смешное.............213
От Москвы до Киева...........214
Примечания............ 220
 

"Студент холодных вод"

Из книги Фуко (хотя там ни слова не сказано про Россию) может сложиться впечатление, что и в России история психиатрических институтов была приблизительно такой же. Наверняка, если кто-то захочет написать нечто про "историю русского безумия в классическую эпоху", то первым позывом станет прямая проекция метода Фуко на нашу отечественную историю. Но из этого ничего не получится. Я попытался посмотреть историю психиатрических институтов, держа в уме исследование Фуко, но выяснилось, что у нас дело обстоит почти прямо противоположным образом. Первое. Оказывается, в России дома для душевнобольных появились очень и очень поздно, только в девятнадцатом веке, в эпоху постклассическую. "Дома безумных" были созданы представителями романовского дворянства, той романо-германской элиты, которая часто даже не говорила по-русски и держала за идиотов не только тех людей, что специально помещались в спецучреждения, но все русское население. При Анне Иоанновне (т.е. еще в восемнадцатом веке), например, любой русский человек заведомо рассматривался как "законченный дебил", "идиот". Людей в русском платье в Санкт-Петербург в восемнадцатом веке просто не пускали, останавливали на заставе, почти как прокаженных. Всем вменялось ношение камзолов или чего-то "околоевропейского". В целом "дома безумных" в России не пользовались большой популярностью, они в основном пустовали. Правда, иногда туда попадали довольно яркие персонажи. Остановимся на одном случае. - Иван Яковлевич Корейша, знаменитый московский безумный, который называл себя "студентом холодных вод". Он красочно описан Достоевским в "Братьях Карамазовых". Фуко показывает нам, что смысл дома для душевнобольных в Европе состоял в том, чтобы алиенировать (отчуждать), сегрегировать (отделять) и десакрализировать безумие, помещать его в специальный контекст, который воспринимался бы буржуазным гражданским сознанием западного человека как нечто низкое, греховное, недостойное, преступное. История с Корейшей демонстрирует нам, что русские "дома безумных" имели какое-то иное предназначение... Когда неопрятного на вид юродивого Ивана Яковлевича Корейшу за какие-то проступки (он начал ни с того ни с сего палкой копать землю, истошно вопя, до этого кого-то, вроде, то ли ограбил, то ли просто стал надоедать местным властям) с огромным трудом посадили в психиатрическую лечебницу, его палата была почти тут же превращена в место паломничества. И это в девятнадцатом веке, обратите внимание, когда десакрализация безумия на Западе достигла своего пика и прошла его! Выходки Корейши были крайне странны: он плевался, мазал себя собственными экскрементами, выкрикивал богохульства, отплясывал, ел руками, приходящим обычно выкладывал на голову то, что не доел, бормотал невразумительные обрывочные фразы и т.д. Такое существование-беснование Корейши в психиатрической клинике притягивало немало людей, в частности, из высшего света. В России, оказывается, не только простые мещане и простолюдины поклонялись безумию, попадались и представители высшего света - даже князья и великие княжны. Не говоря уже об интеллигенции: туда ездил Достоевский, запечатлевший юродивого в своем романе. Корейша раздавал иногда записочки бредового содержания. Последователи расшифровывали их, и они, как правило, сбывались и помогали. Юродивый Корейша умирает от водянки, его тело лопается и превращается в гнойную отвратительную жижу. Эту жижу поклонники - а их было пол-Москвы - собирают на тряпочки, ватки, кружева, и кто глотает, кто продает, кто хранит, кто передает потомкам. Почти все излечиваются и находят счастье. Перед смертью Корейша гадил на песок, этот песок охранники стали потом продавать - говорят, он шел по баснословным ценам и обладал уникальными целебными свойствами. Но этим сакрализация юродивого безумца не заканчивается: когда подлинный песок от Корейши иссякает, охранники начинают гадить на песок сами, и это тоже продают... И самое интересное, что и этот песок оказывается целебным! Дух Ивана Яковлевича Корейши оказывается настолько силен, что преодолевает хищную логику мошенничества охранников... Еще один любопытный момент, который много говорит о нашей национальной психологии: когда Иван Яковлевич умер, на место его был приведен другой безумный. Это уже в принципе ни в какие рамки не лезет: представляете себе такую историю во Франции - к одному дураку ходили на поклонение, но когда он умер, нашли другого? Это при том, что, если у Ивана Яковлевича что-то иногда исполнялось (и то условно, поскольку его предсказания было сложно идентифицировать), то у второго просто ничего не сбывалось: его записочки не имели никакой силы. Тем не менее, хотя поклонение ему было не столь масштабным, народ не иссякал чуть ли не до революции 17-го года, когда всех выпустили и началась совсем другая история. В качестве иллюстрации я прочту описание похорон Корейши автором Ставронским в "Очерках Москвы": "В продолжении пяти дней в его состояние отслужено более двухсот панихид. Псалтырь читали монашенки и от усердия некоторые дамы покойника беспрестанно обкладывали ватой и брали ее назад с чувством благотворения. Вату эту даже продавали. Овес играл такую же роль. Цветы, которыми был убран гроб, расхватаны вмиг. Некоторые изуверы, по уверениям многих, отгрызли даже щепки от гроба. Бабы провожали гроб воем и причитанием - "На кого ты нас, батюшка, сироти-и-инушек", - это слово пелось и тянулось таким тоном, что звенело в ушах, - "оставил, кто нас без тебя от всяких бед спасет..."7. Теперь вот вслушайтесь: "...кто на ум-разум наставит, батюшка?". Внимание, сказано именно так: "на ум-разум..." Вот ключ к глубинному пониманию ума-разума в русской культуре. "На ум-разум наставит..." И это об идиоте, бормотавшем "без працы не бенды коллалацы", а на вопрос, что случится с рабом Александром, отвечавшем "Александрос Львос Филиппа Висилавсу Македону урбсу": Силен ум-разум. Любопытно, что описана эта история и многие другие истории про русских дур и дураков в книге некоего Прыжова8. Автор сам по себе интересный. Прыжов насмехается над народной "дикостью". Сам он - революционер-разночинец, человек рациональный, хотя и пьяница. Девятнадцатый век, светскость, мода на все западное, прогрессивное... Национальная среда видится ему чем-то диким. Он бродит по кабакам и записывает московские истории про нищих, кликуш, безумных. Начав с иронии, он, кажется, настолько "втянулся", что за внешне рациональными насмешками сквозит уже какое-то настоящее понимание глубинного величия нашей страны и нашего народа. Тот же самый Прыжов становится потом членом "Черного Передела", знакомится с Нечаевым и убивает знаменитого студента Иванова. Начал с того, что посмеивался над "студентом холодных вод", Иваном Яковлевичем Корейшей, а кончил тем, что убил студента Иванова. Любопытно, что у Прыжова выделена одна закономерность: в самой России география безумия тоже имеет определенную дифференциацию. Показательны некоторые совпадения. Прыжов задается вопросом: где территориально сосредоточено больше всего юродивых, идиотов, трясущихся, кликуш , вопящих, нищих, прикидывающихся или реальных, экстравагантных алкоголиков в последней стадии и т.д.? Иными словами, какова география того, что он воспринимает как "темное наследие древних, неизжитых комплексов"? Прыжов приходит к выводу, что столицей безумия является не Петербург, а Москва, и в Москве силовые линии юродства концентрируются вокруг Рогожского кладбища и, шире, Замоскворечья (замечу, что это Рогожское кладбище - центр всероссийского старообрядчества). Ареал наиболее интенсивного распространения кликушества, безумства, юродства, агрессивного нищенства лежит к северу, северо-востоку, частично к северо-западу от Москвы, идет на убыль и постепенно исчезает в направлении юга и запада. В Малороссии, отмечает Прыжов , безумных, кликуш и юродивых очень мало, почти нет вообще, а если и появлялись, то из Москвы; один раз в Киев явилась целая организованная процессия московских дураков и дур. Эта география внутрироссийского безумия логично накладывается на чисто геополитические модели евразийства, признающие именно за великороссами (чьей колыбелью является Москва и северо-восточные регионы) статус ядра уникальной русской цивилизации, а Малороссию рассматривающие как территорию проникновения на Русь западных - католических, униатских и, в целом, европейско-рационалистических влияний и парадигм.

А.Г.Дугин. Философия Традиционализма, М., 2002. Лекция 10. Бытие и безумие.
Сайт создан в системе uCoz